|
га,— Директор клуба закашлялся, схватился за грудь и отошел в сторону. — Сибирь-то наша, видно; не по нему,— заметила розовощекая, крепкая молодуха с ребенком на руках.— Глянь, на Христа распятого похож. -— Будешь походить, если семью потеряешь, да в таких ботиночках... Ему б твою одежу,-— сказала Груня Соколова, державшая за руки сына и дочку. Дети и женщины хлынули в дверь. В морозном воздухе гулко зазвучали голоса людей, хлопанье откидных сидений. У потолка, на окнах, закрытых массивными ставнями, бахромился иней. Груня села с детьми возле тетушки Шамшуры и поведала той — уже в который раз,— что три месяца нет от Степана писем. — Нельзя, наверное, писать. А то бы написал. Вот мои тоже что-то молчат... Увлеченные разговором, женщины не заметили, как народ битком заполнил клуб. Многие стояли в проходе, ребята залезли на подоконники, шумливо уселись; как воробьи, на невысокой загородке, отделяющей крохотную, подковообразную сцену от зрительного зала. Наконец раздвинулся занавес. Со сцены повеяло холодом. В передних рядах люди, поеживаясь, заулыбались. И тут дед Кузя неожиданно крикнул: — А седьмое-то, люди, мы отмечаем! Да еще вон как! Вот где собака зарыта! А Гитлер чумовой думал по Москве гулять! Морского ежа ему в печень, а не Москву! Люди засмеялись, захлопали, раздались выкрики: — Правильно, дед Кузя! — Значит, власть наша крепка! — Гитлера б на наш мороз! За столом появились рабочие, избранные в президиум. Председательствующий, мастер механических мастерских Петр Петрович Саморуков, постучал карандашом о горлышко графина с полузастывшей водой и сиплым голосом тихо сказал: — Торжественное собрание, посвященное двадцать четвертой годовщине Великого Октября, объявляю открытым. Возле сцены появился директор клуба с трубой, за ним ковылял с барабаном одноногий Вася Зыков, до войны игравший в деповском оркестре. Члены президиума, видно, не знали о затее директора клуба. Они растерянно смотре- ли друг на друга, и на объявившихся музыкантов. Директор облизал тонкие губы, подул на мундштук, провел по нему языком и кивнул Васе. И тогда из трубы рванулась торжественная мелодия Интернационала. И, казалось, эта знакомая всем людям музыка разлилась по всем заснеженным улицам Тайшета...
 |
RSS канал комментариев
